Что археологи копают под трассой «Таврида»
Конец ноября даже на юге России — так себе время для экспедиций. Световой день короткий, дожди, холодно. Обычно полевой сезон у археологов заканчивается раньше, но в Крыму до сих пор работает новостроечная экспедиция Института археологии РАН. Корреспондент «Чердака» съездила в Керчь, чтобы узнать, как там работают археологи.

Спасательная экспедиция
Археологические экспедиции бывают академические — когда ученые годами, а то и десятилетиями вдумчиво и кропотливо работают на одном и том же раскопе — а бывают «скоростные» новостроечные экспедиции, или охранно-спасательные работы, когда ученым действительно приходится спасать памятники археологии из-под ковшей экскаваторов. Спасательные экспедиции проводят там, где вот-вот начнут строить линии газопровода, ГЭС, прокладывать трассы или железные дороги. И археологам приходится работать очень быстро. Вот и в Крыму так: чтобы провести раскопки на всем протяжении строящейся трассы «Таврида» — а это 300 км — археологи начали работать в марте этого года. И до конца года должны свою работу закончить.

— Уникальность этой экспедиции в объемах. Такими объемами в Крыму никогда не копали, — рассказывает мне руководитель Крымской новостроечной экспедиции ИА РАН, доктор исторических наук Сергей Внуков, пока мы едем к первому пункту нашего путешествия, — Исследовалось и исследуется более 70 памятников. Площадь измеряется сотнями гектаров. Работало около 10 отрядов, до 700 человек в разгаре работ. Были привлечены не только московские исследователи, но и коллеги из Питера (Институт истории материальной культуры РАН), Новосибирского отделения РАН, Казани (Институт археологии АН РТ) и, естественно, местные специалисты — из Керченского музея, Института археологии Крыма, музея-заповедника «Неаполь Скифский». Аналогов этим работам в Крыму не было. Да и, в общем-то, на территории России экспедиций такого масштаба за последние лет 50, да вообще за всю историю, было немного.

Он берёт меня с собой в объезд раскопов, который делает регулярно: где-то не хватает техники, где-то рук, некоторым отрядам подрядчик сильно задерживает зарплату, а на некоторых раскопах нужно проследить за качеством работ. Где-то работа почти завершена, а значит отряды оттуда можно перебрасывать дальше. Ежедневная рутина руководителя экспедиции.

Лев, башня, римская усадьба
Мы подъезжаем к первому раскопу — городище «Одиннадцатый километр». Сквозь туман, летящий жирными клочьями, виднеются отвалы и большой участок перекопанной земли. Напоминает заброшенную строительную площадку. Здесь археологи раскопали усадьбу римского времени. Вообще «Одиннадцатый километр» это «многослойный пирог»: тут и античность II—I вв.ека до нашей эры, и конструкции бронзового века. Кроме усадьбы, тут раскопали таверну XIX века и окоп времен Великой Отечественной войны. А сверх того — 200 монет различных исторических периодов.

— Сергей Юрьевич, смотрите, какого льва нашли! — встретив нас, хвалится свежей находкой начальник раскопа, Марина Топоривская.

Она протягивает нам статуэтку льва нежно-голубого цвета. Лев не больше 5 см в длину и сделан из «египетского» фаянса. Штампованная вещь, такие статуэтки импортировали, поясняет Марина. Это еще раз подтверждает, что торговые пути здесь были налажены.

— Как вы его нашли? — не удерживаюсь я от вопроса.

— Нашел человек, который ходит с металлодетектором. Он вообще везучий. Светильник, который всем показывают, тоже он нашел (с этим светильником наш корреспондент столкнётся непосредственно чуть позже — прим chrdk.). Вот и тут: увидел что-то голубенькое, ковырнул — выскочило. А вроде бы должны были закончить [работу на раскопе]. Куда еще круче? И тут лев, такая финальная находка! — улыбается Топоривская.

— Если поначалу памятник был не очень, то со временем раскрылся во всей красе. Его уникальность в том, что мы cмогли единовременно открыть площадь около тысячи кв. метров и посмотреть, как это выглядит. Конструкция, действительно, масштабная, — рассказывает чуть позже Марина, — вымостки дворов, помещений, фундаменты, кормушки: скорее всего это были ясли для сена. Если на нижней террасе (где работала экспедиция — прим. chrdk.) пошли такие конструкции, то на верхней будет очень интересно. Когда-нибудь кто-нибудь ее раскопает. Но вообще жалко, — смеется археолог, — я бы сама продолжила копать. Это быт, это то, как жили. Особенно, когда находишь светильники и видишь, что это жилое помещение: вот очаг, вот какой-то застенок, вот стояла амфора в застенке. И будто ты там побывал. Вот оно. Только стен не хватает и людей внутри.

Работа тут шла больше полугода, летом археологи вставали в 4 утра, чтобы в 5 уже начать копать.

— Вроде бы тяжело, вроде бы все, но вот оно закончилось, и уже жалко, что закончилось, — резюмирует начальница «Одиннадцатого километра». Тем временем мы подходим к единственному месту на раскопе, где видны люди. Несколько человек работают в обложенной камнем яме, напоминающей колодец.

— А эту башню будем консервировать, — сообщает Марина Внукову.

«Башня» — это и есть эта яма. Название условное, для своих, чтобы не путаться, поясняют мне ученые. А консервировать ее будут, укрыв и засыпав грунтом. Трасса пройдет немного в стороне, поэтому археологи пытаются сохранить ее до лучших времен — когда будет возможность продолжить раскопки на этом месте.

— И хорошо сохраняются такие законсервированные находки? — интересуюсь я у археологов.

— Пока неизвестно, — отвечает Внуков, — Их еще не раскапывали.

«Башня», скорее всего, служила зернохранилищем. Но чтобы подтвердить эту теорию, грунт из нее возьмут на флотацию, то есть промывку, и будут искать в нем фрагменты семян.

Кроме археологов, в экспедициях работает масса других специалистов. Палеозолооги, например, определяют по костям, какие животные обитали в местах раскопок. Почвоведы исследуют почвообразование и палеорельеф, а палеопалинологи — сохранившуюся пыльцу, чтобы судить об изменении растительного покрова. И, конечно, в работах участвуют антропологи и реставраторы.

Откопай и вымой
Наша следующая остановка — «камералка», полевая лаборатория, куда попадают все находки. Вообще находки делятся на два типа: массовые — часто встречающиеся артефакты, такие как кости или черепки — индивидуальные находки: — то, что интереснее музеям. Черепки моют, сушат, отчерчивают и заносят в отчет. Артефакты реставрируют, фотографируют, отчерчивают и тоже заносят в отчет. Все находки после этого достанутся только крымским музеям.

Камералка устроена в обычном гостевом доме, каких много на юге. Во дворе, куда ни посмотришь, — ящики с черепками, груды костей, заботливо сложенных в кучки, и еще с десяток пакетов с артефактами, которые ждут погрузки в машины. А посреди всего этого изобилия трое мужчин с тазами отмывают фрагменты керамики.

В самой камералке тоже тазики — и тоже моют. Внутри очень влажно — объектив фотоаппарата мгновенно запотевает. Реставратор Олег Бельш, работающий в камералке, рассказывает, что для склейки керамики или стекла используют специальный «археологический» клей ПВБ — поливинилбутираль. А перед склейкой сосуд помещают в кислую среду, чтобы удалить все инородные элементы, которые образовались на его поверхности, пока он лежал в земле. Затем находку кипятят или долго выдерживают в дистиллированной воде, чтобы вытянуть саму кислоту из керамики. После сосуд сушат и склеивают.

Тут меня наконец знакомят со светильником, найденном на «Одиннадцатом километре». II—I век до нашей эры. Сюжет на барельефе фривольный.

Загадочные жители Кош Кую
Между камералкой и «Одиннадцатым километром» находится самый большой раскоп экспедиции — поселение Кош Кую. Его площадь — 12 гектаров, из них археологи работают на 22 тысячах квадратных метров.

— В основном здесь античный материал. Было несколько землянок конца XIII-начала XIV века, — рассказывает про раскоп младший научный сотрудник Института археологии РАН Сергей Зот, — В одной целиком сохранилась печка. В другой землянке сохранился пол, вырубленный из белого камня. Следующий горизонт у нас уже конец XVI-начало XVIII века. Явно новая волна населения, которая сюда приходит перед Крымским ханством. Они строят более мощные усадьбы. Самая большая загадка — понятно, что здесь везде пока одни вопросы — откуда люди, пришедшие в эту степь, так великолепно знали каменное строительство?

Но что-то произошло в XVIII веке. Эта народность почему-то покинула поселение, и на картах конца того столетия Кош Кую уже обозначен как руины. Возможно, антропологи смогут выяснить, что за люди жили тут с XVI по XVIII век.

А на холме археологи раскопали могильник с необычным способом захоронения.

— Необычные позы погребенных. Это и не мусульманские, и не христианские захоронения, непонятно что, — говорит Внуков, — Или ранний мусульманский могильник, когда было много пережитков язычества. Есть элементы и чисто кочевнические, языческие в погребении: в могилах находят вещи, монеты. Для мусульман это не характерно. И позы похороненных необычные.

Вообще Кош Кую — многослойное поселение, тут встречаются артефакты бронзового века, много следов античной культуры, есть находки времен Золотой орды, Крымского ханства. Иногда «всплывают» отголоски Великой Отечественной — за день до нашего приезда нашли останки солдата. С ними археологи не работают, а передают поисковикам. Вообще археология — это все, что старше ста лет, хотя по ответам многих участников экспедиции ясно, что и предметы начала ХХ века для них «новодел».

На раскопе оживленно, тут и там работают люди: копают лопатами, аккуратно подрезают ножами слои грунта, чтобы профиль был четко виден, зачищают метлами «материк» (так в археологии называется поверхность, на уровне которой текла жизнь поселения).

— Основным орудием археолога остается лопата. Это не кисточками махать, — смеется Внуков.

Впрочем много тут и экскаваторов. Они отвозят накопанный археологами грунт за границы раскопа, иначе люди не успеют справиться с работой до конца срока.

— Вон там еще рыть будем, — говорит один из археологов Внукову.

— Копать! Роют свиньи? — назидательно его поправляет Внуков.

— Нет, — упрямится собеседник, — С такими темпами именно рыть!

Человек в яме и водопровод
Мы едем дальше, к раскопам Луговое-1 и Луговое-2. Их разделяет низина шириной в пару десятков метров. Судя по картам XIX-го века, здесь была река, от которой теперь остался только такой след в рельефе.

Луговое-2 — это поселение бронзового века. Раскоп большой, везде в «материке» выкопаны ямы разного диаметра.

— Эти ямы — следы жилища. Там очаги, а те, что поменьше — столбовые ямы. Они были обложены камнем. Огромное поселение. Первое поселение бронзового века в Крыму, которое полностью раскапывается, — объясняет Внуков.

Особенно интересны археологам хозяйственные ямы. Какие-то из них использовали для хранения зерна, другие были «холодильниками», в третьи просто сваливали мусор. Многие ямы соединены между собой траншеями, но что это такое и зачем — археологи пока не знают.

Понять, где были ямы, оказывается, можно по цвету. «Материк» тут желтоватого цвета, а рукотворные углубления засыпаны серым грунтом. Такие серые пятна во время работ отмечают, и копают отдельно.

Я подхожу к археологам, работающим в довольно глубокой яме. На поверхности мелькают то головы, то лопаты.

— А что у вас под пленкой? — спрашиваю я про «остров» посередине ямы, укрытый полиэтиленом.

— Человек. Но он мертвый, — отвечают археологи почти хором, поднимая пленку. Челюсть падает. Не у меня, у погребенного. Один из археологов заботливо возвращает ее на место и останки снова укрывают, а учёные возвращаются к работе.
Луговое-1 — это татарское поселение, где люди жили с XVI века. Тут множество погребов XVIII—XIX вв. Крестьяне побогаче делали в них «холодильники»: собирали зимой лед и складывали в погреба, где были сделаны специальные водоотводы. Летом там тоже можно было хранить запасы.

Пока Внуков решает с начальником раскопа хозяйственные вопросы, работающий рядом с нами археолог буквально за 3 минуты извлекает из земли несколько черепков, фрагмент опиумной трубки и часть кувшина с ручкой.

осле каждого взмаха лопатой в воздухе повисает облачко пыли. Участники экспедиции говорят, что сейчас уже ничего — а вот летом, когда было сухо и пыль летела сильнее, работать было сложно.

Мы идём дальше, туда, где, только что нашли фрагмент стеклянной вазочки и бутылку из-под шампанского.

— Все пили! Ничего не меняется, — комментирует находку начальник раскопа.

За границей раскопа видна группа людей с лопатами, которые тоже что-то бодро копают.

— Что они там копают? — спрашивает Внуков начальника раскопа.

— А это вообще чьи? — внезапно отвечает тот вопросом на вопрос.

Оказалось, что это ремонтная бригада, которая чинит местный водопровод. Пару дней назад его зацепили археологи, и в некоторых квадратах до сих пор стоит вода. А все из-за того, что не все коммуникации отмечены на картах.

Все только начинается
Наша последняя остановка — поселок Приморский неподалеку от Феодосии. Тут археологи раскапывали эллинистические усадьбы IV—III вв.еков до н.э. На пустом раскопе встречаем только его начальника. Работы здесь практически полностью завершены, как и почти везде на этом участке строящейся трассы. Дальше все силы экспедиции будут стягивать к Севастополю. Там ученым еще предстоит многое сделать, несмотря на короткий световой день и похолодание.

— Мы уже начинаем потихонечку подводить самые предварительные итоги экспедиции, — говорит Внуков, — Идет обработка материала, составление описей, предварительные технические отчеты. И так ближайшие лет пять.(с)