Этот текст - не более чем собрание материалов, которые, как хотелось бы надеяться автору, могут впоследствии пригодиться и академическим ученым, и коллекционерам, специализирующимся на нумизматике Константинопольской империи (Византии).
    Начнем с азов.
Общеизвестные, кочующие из одного издания в другое, с одного сетевого ресурса на другой сведения о пробах золотой монеты, которую чеканила Константинопольская империя, примерно таковы: имперский солид со времен Константина I до первой третий XI века (до Константина VIII, 1025—1028 гг.) имел стабиль высокую пробу, приблизительно 950-960, т.е. на протяжении многих столетий это было лучшее золото мира, образец для многочисленных подражений; затем, как повторяют друг друга разнообразные авторы, со времен Михаила IV Пафлагона (1034—1041 гг.), «началась почти не сдерживаемая порча золотых монет», что к 1070-м – 1080-м годам привело к катастрофическому результату: содержание золота упало примерно до 30 %; но император Алексей I Комнин на исходе столетия провел реформу денежного обращения, стабилизировав пробу около 20,5-каратной или, иначе, 850-й (в литературе встречаются разноречивые данные от 20- до 21-каратной пробы); Комнины и Ангелы в целом придерживались ее до начала XIII века; захват Константинополя западными варварами и переход имперской чеканки в Магнесию понизил пробу до 18 карат (около 750 пробы); по другим данным император Иоанн III Дука Ватац чеканил золотую монету уже 667-й пробы; при Палеологах проба неуклонно снижалась: 625-я при Михаиле VIII, 583-я  при Андронике II до 1295 года и 500-я – при нем же, но после 1295 года). Иперпироны Андроника III (проба менее 500), Иоанна V и Иоанна VI, по сути дела уже не золотые, а из электра (сплав золота с серебром при общем преобладании серебра).
    В целом эта схема верна, но в частностях требует серьезной корректировки. Последние 5-7 лет автор этих строк старательно собирал данные по пробе имперских монет со времен начала большого политического кризиса середины XI века до гражданской войны 1340-х годов, фактически похоронившей золотую монету Империи ромеев. Исследования пробы солидов и иперпиров, прошедших за это время через его руки, дали сведения, позволяющие предложить несколько изменений к этой общепринятой схеме.
    Во-первых, падение пробы началось не при Михаиле IV, а раньше: еще при императоре Романе III Аргире (1028—1034 гг.) уже чеканились солиды 920-й пробы.
    Во-вторых, в середине XI столетия порча пробы шла медленными темпами и ускорилась лишь в 1070-х годах. Никакого «безудержного падения» не происходило. Так, например, еще иперпир Исаака I Комнина (1057—1059 гг.) дает 780-ю (!) пробу, а для средневековой монеты это параметр, вызывающий почтение. А золото Константина X Дуки (1059—1067 гг.) «держит» 785-ю пробу.
    В-третьих, 300-й пробы или 333-й ни у монет Михаила VII Дуки (1067—1078 гг.), ни у монет Никифора III Вотаниата (1078—1081 гг.) обнаружить не удалось. Хуже всего проба монет Никифора III, но экземпляров с пробой ниже 375-й не найдено.
    В-четвертых, проба иперпиров Алексея I Комнина (1081—1118 гг.) «гуляет» в широких пределах от 800-й до 895-й. Таким образом, стабилизировалась она непросто и не сразу. Очевидно, процесс реформирования монетного производства шел путем проб и ошибок…
    В-пятых, магнезийские иперпиры Иоанна III Дуки Ватаца (1222—1254 гг.) нередко попадаются и выше 750-й пробы: 780-й и даже 800-й. Здесь надо сделать чисто техническую оговорку: автор этих строк не видит оснований выделять какую-то особую «Никейскую империю»: императоры из династии Ласкарей, а также названный выше Иоанн III Дука Ватац правили все в той же Империи и чеканили монету все того же государства, временно (до 1261 года) сменившего столицу а также места пребывания важных правительственных учреждений, включая монетный двор. Впоследствии, когда пройдет «Никейский период» имперской государственности столица будет возвращена, но это не приведет к каким-либо радикальным переменам по части производства золотой монеты.
    В-шестых, порча пробы при Палеологах происходила быстрее и болезненнее, чем принято думать. Михаил VIII (1259—1282 гг.), первый из Палеологов на троне, хотя бы в ранних своих иперпирах сохраняет довольно высокую пробу, на удивление около 700-й (правда, позднее она снижается); а вот долгое царствование Андроника II (1282—1328 гг.) стало истинной эпохой похорон имперского золота. Даже в ранних экземплярах андрониковского иперпира проба редко поднимается выше 585-й, а поздние падают ниже 500-й, где-то около 480-й (еще ниже встречать не приходилось, но это не исключено), т.е. это уже не золото, а электр. Палеологовский иперпир начала 1340-х годов (Анна Савойская и маленький Иоанн V, Sear’s 2466) вызывает жалость: золота там – кошкины слезки, проба -- где-то между 200-й и 300-й. Кроме того, приходится констатировать падение ремесленных навыков у монетариев Палеологовской эпохи по сравнению с предыдущим периодом: технология изготовления золотой монеты стала заметно примитивнее, эстетическое качество иперпиров упало.
    Резюмируя: в финансовом плане курс правительства Империи с 1030-х годов по 1060-е, насколько можно судить по нумизматическому материалу, характеризовался упорным, последовательным стремлением сохранить полновесную золотую монету, пусть и не с той пробой, какая была еще в первой трети XI столетия, в годы триумфального состояния константинопольской государственности, но всё же достаточно высокой. Срыв в финансовую бездну произошел лишь в финальной части кризиса, да и то ненадолго, хотя Империя десятилетиями испытывала жестокий натиск со стороны норманнов, печенегов и турок, теряла важные территории, в том числе и золотоносные районы в Малой Азии.
    Династия Комнинов привела Империю к блистательному успеху. Нумизматические источники в данном случае лишь дополняют то, что очевидно и без них: примерно век – с 1080-х по 1180-е годы – был эпохой могущества, стабильности, процветания, да и после того, как он завершился, Империя ромеев не столь уж скоро утратила завоеванные при Комнинах позиции.
    «Никейский» период в судьбе Империи показывает, что опора на плодородные малоазийские области при бережливой политике государей позволяла в сфере денежного дела поддерживать уровень середины XI века, т.е. оставаться лишь немногим ниже уровня блистательного Комниновского периода. И это – несмотря на катастрофические обстоятельства, сложившиеся в результате захватнического Четвертого крестового похода.
    А вот неразумная расточительность Палеологов, их сомнительная внешняя политика, уступки венецианцам и генуэзцам, фактически перехватившим торговые пути, а также утрата важнейших в экономическом плане регионов в Малой Азии низвели денежную систему Империи на уровень финансов в лучшем случае крепкой региональной державы, но не более того. Притом падение золотой монеты произошло очень быстро, в течение одного царствования – Андроника II.